Ума моего ты боялся зря - не так я страшно умна (с)
Фандом: ПЛиО
Название: Сохраненное и утраченное
Автор: Изумрудная змея
Бета: Oscuro Libre, Stregoika
Размер: миди, 5600 слов
Персонажи: Сандор/Санса, Тирион/Санса, Тирион/Морячка, Джон/Дени, Арья/Джендри (подразумевается)
Жанр: романс, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: журнальная статья, написанная через пятьсот лет после Войны Пяти Королей
Примечание: фик написан для команды PLIO, на ФБ-2012
читать дальше
1. Левая рука королевы.
В начале 303 года п.в. пышная процессия, включавшая в себя пятьдесят рыцарей и пятьдесят дам, а также бесчисленное количество оруженосцев, пажей, слуг, поваров, конюших и бардов, выехала из Винтерфелла по направлению к Королевской Гавани. Гражданская война, несколько лет раздиравшая Семь Королевств на части, закончилась совсем недавно, и путешествие вышло не слишком быстрым и совсем невеселым: дороги были часто небезопасны, придорожные таверны и гостиницы большей частью были разграблены или сожжены, в некоторых местах еду нельзя было купить ни за какие деньги, а на деревьях вдоль дороги раскачивались повешенные. Впрочем, не все было так мрачно: например, по пути северяне приняли участие в четырех турнирах, три из которых были устроены специально в их честь. И, наконец, спустя несколько месяцев, Санса Старк, более известная как Санса Ланнистер, снова увидела стены королевской столицы.
Судьба не была слишком добра к леди Старк. Ее отец был обезглавлен на ступенях септы Бейелора, ее мать и старший брат были предательски убиты на пиру, получившем зловещее имя «Красной Свадьбы», ее фамильный замок был сожжен Железными людьми, а сама она несколько лет была заложницей в Красном замке, и, когда ей удалось бежать, над ней висело обвинение в цареубийстве. Однако теперь все изменилось. Ее двоюродный брат сидел на Железном троне, ее дядя по матери, Эдмур Талли, вернул себе господство над Речными Землями, ее младший брат Рикард правил Севером, как сто поколений Старков до него, ее сестра Арья была выдана замуж за правителя Штормовых Земель, а сама Санса, как супруга Десницы и правителя Запада, должна была занять во дворце второе место после королевы. Кавалькада, приветствуемая радостными возгласами, ехала по тем самым улицам, на которых Сансу Старк несколько лет назад едва не растерзала разъяренная толпа, леди Старк – леди Ланнистер – улыбалась и кидала в толпу серебряные монеты, и, казалось, что во всех Семи Королевствах нет более счастливой женщины.
Мало кто знал, насколько упорно Санса Старк пыталась уклониться от своего счастья. Ее брак с Тирионом Ланнистером был заключен в то время, когда она была заложницей у его семьи, и так никогда и не был осуществлен: не столько потому, что Сансе в то время было всего тринадцать лет, но еще и потому, что она питала слишком уж очевидное отвращение к своему супругу. Все это и многое другое, Санса писала в письмах к Верховному Септону, умоляя освободить ее от ненавистного ей союза. Тщетно. Возрожденной династии Таргариенов нужен был мир между Старками и Ланнистерами, а залогом прочного мира в те времена был только брак.
Целый год после того, как церковь отказала ей в разводе, Санса отказывалась возвращаться к мужу, мотивируя это тем, что ее несовершеннолетний брат нуждается в ее заботе и советах. Наконец Джон I назначил лорда Вимана Мандерли опекуном лорда Рикарда Старка и приказал Сансе прибыть в столицу. Она была вынуждена подчиниться. С того дня, когда она получила королевский приказ, с ее уст не сорвалось ни единой жалобы, и любой, кто видел ее во время долгого путешествия на юг, смог бы поклясться, что она совершенно счастлива. Только однажды она с улыбкой сказала одной из своих придворных дам: «Еще никогда осужденного преступника не везли на эшафот с такими почестями».
Ей было семнадцать лет.
Ее положение при дворе действительно было блестящим. Дейенерис Таргариен часто говорила о себе, что она «более король, нежели королева», и с облегчением сложила свои представительские обязанности на леди Ланнистер. Санса занималась пирами, балами, турнирами, принимала послов, решала споры между придворными и выбирала ткани для новых платьев королевы. Сохранилась ее оживленная переписка с ювелиром по поводу подарков, которые королева должна была раздать на Новый год. Дейенерис говорила, что боги одарили ее в два раза сильнее, чем прочих правителей Вестероса. У всех у них были Десницы, она же могла похвастаться двумя руками – правой и левой. Несколько раз она передаривала подаренные ей кольца и браслеты Сансе Ланнистер со словами, что будет носить их на левой руке.
Впрочем, и без этих подарков Санса была бы буквально осыпана драгоценностями. Муж отдал ей все доставшиеся ему по наследству украшения королевы Серсеи, один перечень которых занимал два больших листа бумаги – впрочем, Санса тут же заперла их в «резной шкатулке черного дерева» и двадцать лет спустя, так ни разу и не надев, подарила старшей дочери на свадьбу, сопроводив все тем же перечнем. «Убор из семидесяти изумрудов, из которых пять – размером с большой орех», доставшийся ей по наследству от свекрови, она все же время от времени носила, и даже позировала в этих великолепных камнях для «Портрета в парадном платье» (в настоящее время находится в Королевской галерее). Младший брат прислал ей «большой ларь, наполненный речным жемчугом». Ларь, судя по всему, был действительно велик: Санса регулярно появлялась в платьях, расшитых жемчугом, дарила своим придворным дамам жемчужные сетки для волос, преподнесла септе Бейелора в дар большую «Книгу Девы» с переплетом, украшенным «пятьюдесятью продолговатыми жемчужинами, каждая размером с ноготь большого пальца», и, по воспоминаниям ее сына, на ее туалетном столике всегда стояла большая чаша, наполненная жемчугом.
Менее дорогие, но не менее обильные подарки она получала от многочисленных торговцев. Санса Ланнистер была одной из самых красивых и самых богатых женщин своего времени, и каждый ее шаг вызывал волную подражания. Бард, пение которого она похвалила, весь следующий год ежедневно выступал в лучших домах Королевской Гвардии, «не выпуская лютни из рук». Брат прислал ей песцовые шкурки, и она заказала себе из них меховую накидку; только одна скорняжная мастерская у Старых Ворот изготовила двадцать таких накидок, с пометкой «точно как у леди Ланнистер». Купец, который уговаривал ее принять в дар какую-нибудь заморскую диковину, потом мог смело удваивать цену на свой товар; покупателям, удивленным дороговизной, объясняли, что «такую же вещь носит леди Ланнистер». Один бродячий проповедник заклинал ее никогда не есть черного хлеба, «потому что он сразу поднимется в цене, и бедным людям будет его не купить». Поводом для этого послужила одна из прогулок Сансы по городу: ее санки остановились на углу возле лавки пирожника, она попросила сира Роберта Бракса угостить ее пирожком, и тот, гордый вниманием леди, скупил весь товар.
«Мастер из Розби», художник-миниатюрист IV в. п.в., изобразил ее во время одной из таких прогулок: она сидит в больших резных санях, запряженных четверкой белых лошадей, на ней та самая белая меховая накидка, длинные рыжие косы перевиты жемчугом, и у ее ног лежит большой черный пес.
2. «Никого, столь преданного».
Во время этих прогулок по левую руку от Сансы неизменно ехал один человек огромного роста, с лицом, которое заставляло случайных прохожих вздрагивать и призывать богов. Звали его Сандор Клиган.
Леди Ланнистер пришлось бы долго обыскивать все Семь Королевств, чтобы найти второго спутника с такой же дурной репутацией – и это в те времена, когда Правителем Запада был неубедительно оправданный отцеубийца, а на Железном Троне сидел неубедительно освобожденный от клятвы командир Ночного Дозора. Старший брат Клигана, Грегор, во время Мятежа Роберта своими руками убил Эйегона Таргариена, племянника королевы и сводного брата короля. Сам Клиган когда-то был членом Королевской Гвардии, но дезертировал во время Битвы на Черноводной, разбойничал в Речных Землях, где «предал огню и мечу» город Солеварни, однако после тяжелого ранения, оставившего его хромым на левую ногу, он покаялся в своих грехах и даже некоторое время провел в монастыре на Тихом Острове. Оставался он там, впрочем, недолго – в 302 году п.в. он возглавлял осаду Дредфорта.
По ходатайству лорда Старка (точнее – Сансы, которая в этот период заправляла делами своего брата) Клиган получил королевское прощение. Одно время предполагалось, что он снова получит место в Королевской Гвардии, однако когда он вместе с кортежем Сансы Старк вернулся в столицу, грандмейстер Альвин, член малого совета, рекомендовал Джону I отказаться от этой идеи, поскольку «если боги будут так милостивы и дадут королеве потомство, то было бы хорошо иметь в Королевской Гвардии хотя бы двоих рыцарей, при виде которых беременная женщина не рисковала бы скинуть от испуга». Многие члены Королевской Гвардии были отмечены шрамами или ожогами, полученными во время гражданской войны, но Сандор Клиган, лицо которого было страшно обожжено, выделялся даже на их фоне.
Формально Клиганы были знаменосцами Ланнистеров: его дед, псарь лорда Титоса Ланнистера, спас тому жизнь и получил в награду герб и земли. Однако в 302 г. п.в. Сандор Клиган отказался принимать наследство своего старшего брата, и его земли вернулись к Ланнистерам. Не был он и знаменосцем Старков: после завоевания Севера его довольно демонстративно обошли при раздаче земель. Он не был даже рыцарем, что для мужчины его возраста, происхождения и боевого опыта было делом неслыханным. Таким образом, у него не было никаких прав на то, чтобы ехать рядом с леди Ланнистер. Тем не менее, он регулярно сопровождал ее на прогулках. За обедом (завтракала Санса наедине с мужем, а ужинала обычно в обществе королевской четы) он сидел рядом с ней. На ее день наречения он подарил ей черного щенка, с которым Санса не расставалась, даже когда щенок вырос в огромного и довольно злобного пса. (На гербе Клигана были изображены три черные собаки, и сам он был известен под кличкой Пес). В ответ он получил «трех птиц с Летних островов в золотой клетке».
К концу 303г. единственным, что как-то сохраняло репутацию Сансы, было безобразие Клигана. Это, впрочем, не спасало ее от многочисленных упреков: мало кто считал Клигана ее любовником, но очень многие возмущались тем, что она оказывает ему покровительство. Сир Роберт Бракс гневно писал домой, что леди Ланнистер приближает к себе человека, который «если бы не ее милости, не имел бы даже рубашки на теле». Это не было метафорой: в расходной книге Сансы Ланнистер действительно есть запись: «Дюжина рубашек для Сандора Клигана».
Когда по возвращении с охоты Клиган помог Сансе слезть с коня, Бракс громко сказал, что негоже отдавать псу честь, за которую готовы сражаться двадцать лордов. Санса услышала это и сказала, что она не королева, чтобы лорд придерживал ей стремя, а леди подавала воду для умывания, и с того дня обращалась с Браксом очень холодно. Вероятно, знаменитая покупка пирожков была попыткой вернуть ее благосклонность.
Когда лорд и леди Ланнистер гостили в Кракехолле, хозяин замка перед пиром потребовал, чтобы Клиган сел на дальний конец стола, вместе с межевыми рыцарями и слугами. Санса попробовала было возразить, лорд Роланд довольно грубо ответил ей, что «у себя дома она вольна сажать своего пса за стол рядом с собой, но за своим столом он такого не потерпит». На это Санса ответила, что ее отец не запрещал ей кормить собак за ужином и велела Клигану сесть на пол у ее ног, где он и просидел весь пир, причем она руками подавала ему куски со своей тарелки. Это был гораздо более смелый жест, чем кажется с современной точки зрения – обычно из одной тарелки ели молодожены.
В довершение скандала Санса обращалась к Клигану по имени, что в ту формализованную эпоху было недопустимой фамильярностью. Узнав об этом, король попросил ее избрать какую-то более приличную манеру обращения. Санса скромно ответила, что не может ничего придумать, потому что Сандор Клиган – не лорд и не рыцарь. Вероятно, Джону I очень хотелось посоветовать ей не держать при себе человека, который не является ни лордом, ни рыцарем, но он сдержался. Вместо этого он предложил посвятить Клигана в рыцари, чтобы Санса могла, как положено, обращаться к нему «сир». Ее ответ поверг присутствующих в изумление. Санса сказала, что «если бы это зависело от нее, то она с радостью дала бы Сандору Клигану все почести, какие только существуют в королевстве, потому что она не знает никого, столь преданного; однако он не желает посвящения в рыцари, и много раз говорил ей об этом, а она надеется никогда не сделать ничего, что было бы ему неприятно». Увидев выражение лица короля, она добавила, что посвятить Клигана в рыцари можно только насильно или победив его в поединке, однако, она боится, «что ваше величество на этом потеряет десять рыцарей, прежде чем приобретет одного».
Тирион Ланнистер, жена которого только что прилюдно призналась в любви к другому мужчине, попытался сделать вид, что ничего особенно не произошло, и предложил женить Клигана на «какой-нибудь леди», чтобы тот смог именоваться лордом. Санса, очевидно, была не в восторге от этой идеи, но возражать не стала. Видимо, она предполагала, что вряд ли найдется «какая-нибудь леди», согласная выйти за Клигана замуж.
Впрочем, такая леди нашлась довольно быстро, и спустя всего несколько дней Санса объявила, что Сандор Клиган женится на леди Эрмезанде Хейфорд. Это было во всех смыслах потрясающее заявление. Леди Эрмезанда, единственная представительница богатого и знатного дома Хейфорд (один из ее предков был Десницей короля Дейерона), была вдовой Тирека Ланнистера, погибшего во время бунта в Королевской Гавани четыре года назад. Ее брак с Тиреком был заключен, когда ей не было и года. Ее свадьба с Клиганом должна была состояться после ее шестого дня наречения.
Дейенерис была в ярости. Ей, выросшей за Узким морем, многие обычаи Вестероса казались странными, однако ради мира в королевстве она подчинялась им. Но брак пятилетней девочки с тридцатилетним мужчиной, задуманный любовницей этого мужчины для того, чтобы тот смог завладеть землями своей малолетней невесты – это было уже слишком. Дейенерис обрушилась на Сансу с попреками и возмущенно заявила, что если эта позорная свадьба все же состоится, она немедля потребует от Верховного Септона расторжения брака, попирающего все законы божеские и человеческие.
Вряд ли она ожидала того, что последовало за ее гневной речью. Санса потребовала развода с Тирионом Ланнистером. В конце концов, этот брак тоже был заключен для того, чтобы Ланнистеры смогли завладеть ее землями, ее жизнь в то время находилась под угрозой, и она была столь же властна над своими действиями, сколь и пятилетний ребенок, и, наконец, она была «не более женой своему мужу, чем леди Эрмезанда будет своему».
Это, очевидно, было правдой. Спустя годы Санса, в письме своей сестре, написала о Тирионе Ланнистере, что у него множество недостатков, но при этом два неоспоримых достоинства: он платит свои долги и держит свое слово, чего бы ему это не стоило. Когда Санса еще надеялась получить развод от Верховного Септона, она писала ему, что Тирион после свадьбы пообещал ей не требовать от нее выполнения супружеских обязанностей, пока она сама этого не захочет. Таким образом, их брак по необходимости должен был оставаться неосуществленным, потому что «зная себя и свое сердце, я могу с уверенностью сказать, что никогда этого не захочу». Конечно, дать такое обещание испуганной тринадцатилетней девочке – это совсем не то же самое, что выполнить его в отношении красивой семнадцатилетней девушки, однако Тирион Ланнистер, судя по всему, действительно держал свое слово, чего бы ему это ни стоило.
Последующий разговор Дейенерис и Сансы происходил без посторонних, и о его содержании можно догадываться только по дальнейшим событиям. Известная дипломатическая мудрость утверждает, что истинный компромисс в равной степени неприятен обеим сторонам. В таком случае, можно с уверенностью утверждать, что королева и леди Ланнистер достигли компромисса.
Через месяц Сандор Клиган, при большом скоплении народа, женился на леди Эрмезанде Хейфорд. Во время церемонии он опустился на колени, чтобы надеть плащ на свою крошечную жену. На следующий день он по поручению леди Ланнистер уехал на Север, к ее брату. Когда, год спустя, он вернулся в столицу, Санса была на седьмом месяце беременности.
3. Мера за меру.
Все историки сходятся на том, что Герион Ланнистер был рожден Сансой от ее законного мужа. Законность троих ее младших детей – Флориана, Элинор и Бриндена – вызывает куда больше сомнений.
Прямых доказательств, разумеется, ни у кого нет. Все трое были рождены в период, когда Санса открыто была любовницей Клигана, однако она никогда, ни на письме, ни словесно, не подтверждала, что ее дети – бастарды. Тирион Ланнистер также ни разу не пытался оспорить свое отцовство.
Слухи о том, что они – дети Клигана, тем не менее, сопровождали их почти с рождения. Когда рассматривался вопрос о браке Элинор Ланнистер с принцем Рейегаром, грандмейстер Альвин осторожно намекнул королю на возможность того, что леди Элинор рождена не в законном браке. Джон I ответил на это, что «любой, кто желает обвинить мою сестру в нечестии, пусть скажет об этом прямо, и да рассудят нас с ним боги». Намек был ясен, желающих сражаться с королем на судебном поединке не нашлось, Элинор стала принцессой, а тридцать лет спустя – и королевой.
На заседании малого совета лорд Редвин, мастер над кораблями, однажды в пылу спора назвал грандмейстера Флориана «сыном пса и волчицы». Тот, однако, сделал вид, что не понимает намека, и предложил для краткости звать его просто волкодавом.
Во время волнений 351 года один бродячий проповедник «предерзостно утверждал», что королева-мать – «дочь не лорда, но псаря», однако большого распространения этот слух не получил: обвинение в родстве с Ланнистерами было куда более действенным.
Косвенным доказательством может служить то, что оба предполагаемых сына Клигана были в достаточно юном возрасте исключены из наследования: Флориан стал мейстером, а Бринден – септоном. Однако у каждого из них на этот счет было свое объяснение, не затрагивающее репутацию их матери. Флориан с ранних лет проявлял склонность к наукам, обучение в Цитадели было его личным выбором, и мейстерскую цепь он надел по собственному желанию, причем с явной неохотой и исключительно по настоянию матери отложил это решение до того времени, пока у его старшего брата не родился первый сын. Что же до Бриндена, то он был обещан Церкви еще до своего рождения: Санса дала такой обет в знак благодарности за исцеление ее брата Рикарда от тяжелой болезни. В любом случае, ни Флориан, ни Бринден не имели оснований жаловаться на судьбу: первый стал грандмейстером и членом малого совета, второй – Верховным Септоном.
Существует один прижизненный портрет братьев Ланнистеров, выполненный «Мастером из Пентоса» (находится в частной коллекции). При взгляде на изображенных на нем мужчин – зеленоглазый блондин Герион, рыжеволосый гигант Флориан, крючконосый брюнет Бринден – действительно сложно поверить в том, что они сыновья одного отца. Но внешность самого Тириона Ланнистера была настолько оригинальна, что вряд ли кто-то мог бы с уверенностью утверждать, как именно должны выглядеть его дети. Впрочем, для разрешения этого вопроса достаточно было бы взглянуть на его собственных бастардов.
Из своего путешествия за Узкое Море Тирион привез, помимо прочего, проститутку из Браавоса, известную как Морячка, и ее дочь Ланну. Тирион утверждал, что Ланна – дочь его погибшего дяди Гериона, при дворе считали, что это его собственная дочь. У Тириона не было особенных причин скрывать свое отцовство, кроме, разве что, соображений приличия: не слишком удобно представлять свою незаконную дочь своей молодой жене, особенно если они обе – ровесницы. Как бы то ни было, Ланна Хилл вскоре вышла замуж за лорда Клифтона, получила богатое приданое, уехала на Прекрасный остров и более не напоминала о себе.
Морячка осталась жить в Королевской Гавани, в доме, который купил для нее Тирион. Ее прижизненные изображения не сохранились, а отзывы современников о ее внешности были довольно пристрастны. Видимо, она когда-то была хороша собой, но время и нелегкая жизнь оставили на ее лице следы, которые она более-менее успешно пыталась замаскировать косметикой. Она была склонна к меланхолии, но у нее случались вспышки гнева, во время которых ей лучше было не попадаться под руку. Тирион неоднократно приходил на заседания малого совета с подбитым глазом или разбитыми губами.
Неизвестно, когда они стали любовниками. Самая поздняя дата – 306 год, именно тогда родился ее старший сын – Оберин Уотерс. В течение следующих десяти лет на свет появились еще один сын – Бронн, и дочь Пенни. Всех троих Тирион признал своими детьми.
Этот четверной союз вызывал живейший интерес и крайнее негодование современников. Придворный шут как-то сказал королеве Дейенерис, что ее правая рука нынче не знает, что делает левая – на следующий день эту шутку повторял весь город. Тирион Ланнистер составил целую коллекцию карикатур, изображавших его семейную жизнь. Грандмейстер Альвин с горечью писал: «Женщина замужем за одним из самых умных людей Семи королевств и предпочитает ему грубого солдафона. Мужчина женат на первой красавице Вестероса и оставляет ее ради размалеванной старой шлюхи. Воистину, мудро поступил тот, кто запретил брак членам нашего Ордена, ибо более ни в чем так ярко не проявляется глупость человеческая».
Ведя такую жизнь, Санса Ланнистер сильно рисковала. Еще совсем недавно по улицам столицы провели нагую и обритую королеву, искупавшую грех прелюбодеяния. Скажи ее муж хоть слово – и ее ждала та же участь. Но Тирион молчал. Вероятно, это было его способом платить долги.
Что делала Санса все эти десять лет? Говорят, что у счастливых народов не бывает истории, вероятно, то же самое относится к счастливым женщинам. Ее жизнь в этот период была удивительно бедна событиями, казалось, что она занята только тем, что рожает детей, а в перерывах позирует художникам.
Так называемая «западная школа живописи» своим рождением и процветанием обязана Сансе Ланнистер. «Мастер из Ланниспорта» по ее приказу объездил весь Вестерос: Санса скучала по сестре и отправила своего придворного художника в Штормовой Предел за портретом Арьи Баратеон. Впоследствии он с этой же целью ездил в Риверран и Винтерфелл. По дороге он расписал восемнадцать септ, из которых до нашего времени дошло пять, в том числе – шедевр IV в., Септа в Солеварнях.
Во время своих путешествий «Мастер из Ланниспорта» делал множество набросков зданий, людей и пейзажей. Часть этих рисунков была использована при создании знаменитого «Гигантского атласа» (Королевская галерея), над которым трудились десять мастеров-миниатюристов в течение пяти лет. Это была не единственная иллюминированная рукопись, заказанная Сансой: на каждый день наречения своего мужа она дарила ему богато изукрашенную книгу. Тирион говорил, что Сансу больше интересуют рисунки, чем слова, но вряд ли эта шутка отражала истинное положение дел. Сама ли Санса отбирала книги для переписывания, или у нее был хороший советчик – неизвестно, но многие древние рукописи, вроде «Любви королевы Нимерии» или «Жизни четырех королей» сохранились только потому, что были включены в ее библиотеку. Там же хранился единственный полный экземпляр «The Fires of the Freehold», к сожалению, утерянный.
Жизнь Сансы Ланнистер, изображенная на тысяче миниатюр, кажется сплошным праздником. На страницах книг запечатлены турниры, пиры, морские прогулки, пикники под сенью цветущих яблонь, поэтические состязания, игра в снежки и бесчисленные барды – Санса любила музыку и сама прекрасно пела. И везде, на буквицах, колонтитулах, между абзацами, в тысяче вариантов, повторяется один и тот же рисунок: большой черный пес и пестрая птичка, эмблема ее любви.
Эта зачарованная жизнь закончилась в 315 г., когда из Винтерфелла пришли вести о тяжелой болезни лорда Старка. Санса была в ужасе. За время Войны Пяти Королей она лишилась двух братьев и обоих родителей, и мысль о том, что ее младший брат может умереть, была для нее непереносима. Кроме того, лорд Рикард Старк не был женат и у него не было наследников мужского пола. Его смерть с большой долей вероятности означала гражданскую войну на Севере.
Санса целые дни проводила на коленях в септе Бейелора, она пожертвовала Церкви тысячу драконов, надела на статую Матери жемчужное ожерелье и пообещала, что ребенок, которого она носит, будет септоном. После того, как Рикард Старк выздоровел, Санса писала ему, что боги сохранили ему жизнь благодаря обетам, которые она дала.
Слово «обеты» было употреблено во множественном числе, хотя всем было известно только про один – посвятить своего сына Церкви. Видимо, был и второй, и о его содержании догадаться нетрудно. Верховный Септон сказал Сансе, что боги не прислушаются к ее молитвам, пока она не перестанет жить во грехе.
Вскоре после рождения Бриндена Ланнистера умер большой черный пес, которого Сансе подарил Клиган. Сир Роберт Бракс с негодованием писал домой, что «она убивается по собаке так, как иные женщины не плачут по своим детям», но вряд ли она оплакивала только собаку. Санса, как большинство людей того времени, была не только религиозна, но и суеверна, и в смерти своего пса не могла не увидеть знак того, что ее прежняя жизнь кончена.
Неизвестно, впрочем, решилась бы она все-таки расстаться с Клиганом, если бы не леди Эрмезанда.
Эрмезанде Хэйфорд исполнилось шестнадцать лет. Все эти годы она состояла в свите Сансы Ланнистер. В детстве она была очень горда тем, что у нее такой взрослый, высокий и сильный муж. Для ее развлечения Клиган ломал подковы, сгибал пополам золотые монеты и однажды завязал узлом кочергу. Она вышила для него платок, который тот, как велел куртуазный обычай того времени, носил на рукаве, хотя это было довольно кривое рукоделье. Эти идиллия закончилась, когда Эрмезанда повзрослела и поняла характер отношений между Сансой и своим мужем.
Клиган по-прежнему обращался с ней, как с ребенком, но другие рыцари успели заметить, что она выросла в очень миловидную девушку, и донимали ее ухаживаниями, на которые она не знала как отвечать. Ее положение было крайне незавидным: с одной стороны, она невольно оказалась в роли ширмы для любовной связи собственного мужа, с другой – ее статус замужней девственницы привлекал к ней крайне двусмысленное внимание. Кроме того, Клигана многие не любили. Несколько оруженосцев, имена которых история не сохранила, сговорились «наградить пса рогами» и заключили пари: кто первый лишит леди Клиган невинности. Самый предприимчивый (или самый глупый) из них попытался ее изнасиловать, его схватили, и эта история выплыла на свет. После этого рыдающая Эрмезанда объявила, что уезжает в свой замок, и попросила Сансу узнать у Клигана, уедет ли тот вместе с ней.
Неясно, чего в этой просьбе было больше – наивности или точного расчета. Многие знали, что отношения Сансы и Клигана уже не те, что прежде. После рождения сына она каждую ночь приказывала какой-нибудь из своих придворных дам ночевать в ее комнате. Несколько лет спустя она рассказала об этом сестре, и та удивленно спросила, почему Санса просто не запиралась на ночь. Та ответила: «Потому что я всегда могла встать ночью и отодвинуть засов».
Неделю спустя леди Эрмезанда уехала в Хейфорд. Клиган уехал вместе с ней.
Санса не вышла его провожать. У нее с утра была лихорадка, она лежала в постели и попросила задернуть в ее комнате шторы и унести все свечи, кроме маленького огарка, потому что ее беспокоил свет. К вечеру она почувствовала себя лучше и велела служанке расчесать ей волосы. Та заметила у нее седой волос и спросила, нужно ли его выдергивать. «Не надо, - ответила Санса с улыбкой, - пора мне, должно быть, стареть».
Ей было двадцать девять лет.
4. Заря утренняя, заря вечерняя.
После отъезда Клигана Санса попробовала наладить отношения с мужем. В 317 году у нее родилась дочь Джоанна, и все историки сходятся на том, что отцом девочки был Тирион Ланнистер. Однако сближение супругов было недолгим. Тирион был искренне привязан к жене, но явно скучал в ее обществе. Как-то королева Дейенерис сказала ему, что Санса Ланнистер – самая милая женщина при дворе. Тирион ответил: «Слишком милая. Я предпочитаю, чтобы в моих блюдах было меньше меда и больше перца».
Санса не слишком расстроилась, когда ее муж вернулся к Морячке, в которой, на его вкус, было достаточно перца. Тирион за годы брака сумел вызвать в своей жене уважение, но не любовь. Однако в положении соломенной вдовы было слишком много минусов. При дворе Сансу считали распутницей, и теперь, после отъезда Клигана, многие начали претендовать на то, чтобы занять его место. У нее хватало хороших манер и такта, чтобы отражать эти атаки, не теряя достоинства, но ее силы были на исходе. Она воспользовалась известием о скорой свадьбе Рикарда Старка с Еленой Гловер и попросила у королевы разрешения съездить в Винтерфелл.
Поездка по суше заняла бы несколько месяцев, поэтому Санса отправилась в Штормовой Предел, откуда вместе с сестрой и ее мужем доплыла до Белой Гавани. Дорога в Штормовые земли пролегала мимо Хейфорда, и Сансу спросили, будет ли она останавливаться у лорда и леди Клиганов. Она отказалась.
Вскоре после возвращения с Севера она снова отправилась в путь, теперь обогнув Вестерос с другой стороны. Ее сын Флориан захотел учиться в Цитадели, и Санса вместе с ним поплыла в Олдтаун. На обратном пути она заехала в Хайгарден, где жила знаменитая Маргери Тиррелл, трижды королева Вестероса.
Между лордами Простора и двором Сансы Ланнистер существовало вежливое, но упорное соперничество. В течение века Хайгарден формировал вкус Семи Королевств в музыке, литературе, живописи и моде, но в последние десять лет пальма первенства была им частично утрачена и перешла к Утесу Кастерли. Обе стороны делали вид, что относятся друг другу с величайшей любовью и уважением, и всячески стремились затмить противника. Печальный опыт Войны Пяти Королей внушил Сансе отвращение к политике, но она с удовольствием плела интриги против южного двора: переманивала мастеров, перебивала цену на украшения или гобелены (именно таким образом «Ковер из Эшфорда» оказался в Утесе Кастерли) и написала Маргери очаровательное письмо, когда племянник той был побежден на турнире. Со своей стороны Маргери одевала своих служанок в платья, похожие на те, что любила носить леди Ланнистер, и как-то раз отправила ей в подарок собачий ошейник, украшенный драгоценными камнями, «чтобы вы наградили своего преданного слугу». Санса надела ошейник на свою собаку, велела Гаррету из Эшфорда нарисовать пса в этом украшении и отослала портрет в Хайгарден. По ее собственным словам, она любила все игры, «в которых проигравшему не отрубают голову».
Уиллас Тирелл, тогдашний лорд Простора, устроил в честь леди Ланнистер двухнедельные празднества, в том числе турнир, бал, пир, на котором подавали «ветчинные розы и марципановых лебедей», и первое в истории Вестероса театральное представление. Прогуливаясь с ним по розовым садам Хайгардена, Санса как-то спросила, знает ли он о том, что ее когда-то собирались выдать за него замуж. Галантный Уиллас ответил, что знает, и горько сожалеет о том, что этого не случилось, но сама Санса, должно быть, рада, что ей удалось избежать столь скучного брака. «Нет, - ответила она, - я не рада, но и не печалюсь. Я слишком много времени провожу, сожалея о собственных ошибках, чтобы сокрушаться о том, что сделали другие люди». По возвращении в столицу, когда королева расспрашивала ее о впечатлении, которое произвел на нее лорд Тирелл, Санса ответила: «Если бы мне было тринадцать лет, я бы его полюбила».
Ей давно уже не было тринадцать, и человек, которого она любила, походил на Уилласа Тирелла только сильной хромотой.
Почему она любила Сандора Клигана – вопрос, на который не существует ответа. Во всяком случае, не за его красоту. Художники изображали его в основном в профиль, чтобы скрыть шрамы от ожогов, покрывавшие левую сторону его лица, но и на этих картинах и миниатюрах он не слишком хорош собой. Единственное его изображение в фас – фреска «Воин» в септе Утеса Кастерли – было, очевидно, сильно приукрашено. Сам Клиган коротко описал эту фреску как «красивый мальчик подрался с кошкой».
Он был, скорее всего, малограмотен. Свои письма Элинор Ланнистер он, по тогдашнему обычаю, диктовал мейстеру, который, должно быть, сильно их редактировал – Элинор часто жаловалась на то, что он «пишет ей чужими словами». Он мало читал и совсем не писал стихов, что в окружении Сансы было делом неслыханным. Его манера выражаться была довольно грубой, если не сказать больше: в письмах и мемуарах его прямая речь часто передается словами: «и Сандор Клиган на это ответил такое, чего ни один воспитанный человек не может повторить». Трудно представить, как этот угрюмый и прямолинейный человек чувствовал себя при дворе леди Ланнистер, где постоянно происходили поэтические состязания и диспуты о природе любви. Тем не менее, он провел там десять лет, время от времени прерывая изысканные беседы малопристойными замечаниями, и после его отъезда Санса заметно охладела к изящным развлечениям. Вероятно, она, как и ее муж, предпочитала, чтобы в ее блюдах было побольше перца.
Он любил Сансу искренне и, судя по всему, совершенно бескорыстно. Лорд Форрестер писал домой из Королевской Гавани, что встретил Клигана «в том же плаще, в котором тот уехал с Севера», за семь лет до того. Многие осуждали его за брак с леди Эрмезандой, но даже самые злые языки вынуждены были признать, что он не пользовался богатством своей жены. Более того, в первый же год их брака, когда Санса подарила ему золотую пряжку для плаща, он попросил ее «оставить эти побрякушки для его жены». В дальнейшем, когда Санса хотела сделать ему подарок, она преподносила Эрмезанде серьги, кольцо или расшитый золотом пояс. Его, видимо, такое положение дел вполне удовлетворяло.
Он потратил деньги леди Эрмезанды только один раз, на постройку Септы в Солеварнях. Этот резкий, угрюмый человек был, судя по всему, глубоко религиозен. Перед его отъездом в Хейфорд Санса подарила ему иллюминированный молитвенник в кожаном переплете (в настоящее время находится в частной коллекции). По ее просьбе миниатюристы оставили в книге один чистый лист, на котором она своей рукой написала гимн Матери.
Однако, несмотря на внешнее безобразие, скверный характер и страшную репутацию, он умел возбуждать к себе не только неприязнь. Северяне, сражавшиеся вместе с ним при осаде Дредфорда, питали к нему глубокое уважение. Жена, которая была моложе его на двадцать пять лет, искренне его любила. Элинор Ланнистер писала ему трогательные письма, а впоследствии потребовала, чтобы он переехал к ней на Драконий камень. И, наконец, Санса после десяти лет связи, от которой родилось трое детей, боялась, что у нее не хватит решимости запереть от него двери своей спальни.
Впрочем, у нее хватило решимости на то, чтобы не видеться с ним в течение следующих десяти лет.
В 325г. Гаррет из Эшфорда написал свою знаменитую картину «Заря утренняя, заря вечерняя» (Национальная галерея Дорна). Это был его первый опыт в жанре так называемого «аллегорического портрета». На картине были изображены Элинор и Санса Ланнистер, обе с распущенными рыжими волосами, одетые в одинаковые платья: светло-голубое у Элинор, темно-синее у Сансы. Фоном для них служил морской пейзаж: над «утренней зарей» вставало солнце, возле «зари вечерней» оно опускалось в море.
Через несколько месяцев Элинор вышла замуж за принца Рейегара. Это была первая королевская свадьба за последние двадцать пять лет. На площади перед дворцом вращались на вертелах жареные поросята и били два фонтана: из вина и из пива. На следующий день после свадьбы был устроен двухдневный турнир, на котором были посвящены в рыцари Герион Ланнистер и принц Эйегон Мореплаватель. За три дня торжеств принцесса Элинор появлялась в семи разных платьях. Жених и невеста получили столько подарков, что для их хранения во дворце на Драконьем Камне была выделена специальная комната. Также им достались два корабля и драконье яйцо.
Среди многочисленных гостей, съехавшихся на свадьбу, были лорд и леди Клиган.
На третий день празднеств, после того, как жених с невестой покинули пир и удалились в свои покои, Санса попросила у королевы позволения уйти, сказав, что у нее болит голова. Ее дамы собрались уходить вместе с ней, но она разрешила им остаться на пиру, сказав: «мне будет достаточно моих северянок». Имелись в виду леди Карстарк и леди Мандерли. Вернувшись в свои покои, Санса, к удивлению дам, отказалась раздеваться и ложиться спать. Вместо этого она попросила леди Карстарк что-нибудь почитать. Та достала «Любовь королевы Нимерии» и начала читать вслух. Когда она дошла до десятой страницы, дверь распахнулась, и в комнату вошел Сандор Клиган.
Дамы попытались тактично удалиться, но Санса приказала им остаться. Сандор подхватил ее на руки и хотел поцеловать, но она жестом запретила ему. Тогда он вместе с ней сел в большое кресло, стоявшее возле камина, и так они просидели до самого утра. Сначала они разговаривали, но так тихо, что леди Карстарк не могла разобрать ни слова. Потом замолчали. Огонь в камине догорел, в комнате стало темно. Через несколько часов леди Мандерли решила, что Санса заснула, и на цыпочках подошла к креслу. Она увидела, что ее госпожа не спит, но пристально смотрит Клигану в лицо.
Когда за окном стало светать, Санса шепотом сказала Сандору что-то на ухо. Тот кивнул, поцеловал ее (она не противилась) и вышел из комнаты.
Больше они не виделись никогда.
Название: Сохраненное и утраченное
Автор: Изумрудная змея
Бета: Oscuro Libre, Stregoika
Размер: миди, 5600 слов
Персонажи: Сандор/Санса, Тирион/Санса, Тирион/Морячка, Джон/Дени, Арья/Джендри (подразумевается)
Жанр: романс, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: журнальная статья, написанная через пятьсот лет после Войны Пяти Королей
Примечание: фик написан для команды PLIO, на ФБ-2012
читать дальше
Все было так душераздирающе правильно, и не было никакого другого решения. Да я и предупрежден был, сударь Никита, что Демиург недоделывает все на свете.
Умберто Эко, «Баудолино».
Умберто Эко, «Баудолино».
1. Левая рука королевы.
В начале 303 года п.в. пышная процессия, включавшая в себя пятьдесят рыцарей и пятьдесят дам, а также бесчисленное количество оруженосцев, пажей, слуг, поваров, конюших и бардов, выехала из Винтерфелла по направлению к Королевской Гавани. Гражданская война, несколько лет раздиравшая Семь Королевств на части, закончилась совсем недавно, и путешествие вышло не слишком быстрым и совсем невеселым: дороги были часто небезопасны, придорожные таверны и гостиницы большей частью были разграблены или сожжены, в некоторых местах еду нельзя было купить ни за какие деньги, а на деревьях вдоль дороги раскачивались повешенные. Впрочем, не все было так мрачно: например, по пути северяне приняли участие в четырех турнирах, три из которых были устроены специально в их честь. И, наконец, спустя несколько месяцев, Санса Старк, более известная как Санса Ланнистер, снова увидела стены королевской столицы.
Судьба не была слишком добра к леди Старк. Ее отец был обезглавлен на ступенях септы Бейелора, ее мать и старший брат были предательски убиты на пиру, получившем зловещее имя «Красной Свадьбы», ее фамильный замок был сожжен Железными людьми, а сама она несколько лет была заложницей в Красном замке, и, когда ей удалось бежать, над ней висело обвинение в цареубийстве. Однако теперь все изменилось. Ее двоюродный брат сидел на Железном троне, ее дядя по матери, Эдмур Талли, вернул себе господство над Речными Землями, ее младший брат Рикард правил Севером, как сто поколений Старков до него, ее сестра Арья была выдана замуж за правителя Штормовых Земель, а сама Санса, как супруга Десницы и правителя Запада, должна была занять во дворце второе место после королевы. Кавалькада, приветствуемая радостными возгласами, ехала по тем самым улицам, на которых Сансу Старк несколько лет назад едва не растерзала разъяренная толпа, леди Старк – леди Ланнистер – улыбалась и кидала в толпу серебряные монеты, и, казалось, что во всех Семи Королевствах нет более счастливой женщины.
Мало кто знал, насколько упорно Санса Старк пыталась уклониться от своего счастья. Ее брак с Тирионом Ланнистером был заключен в то время, когда она была заложницей у его семьи, и так никогда и не был осуществлен: не столько потому, что Сансе в то время было всего тринадцать лет, но еще и потому, что она питала слишком уж очевидное отвращение к своему супругу. Все это и многое другое, Санса писала в письмах к Верховному Септону, умоляя освободить ее от ненавистного ей союза. Тщетно. Возрожденной династии Таргариенов нужен был мир между Старками и Ланнистерами, а залогом прочного мира в те времена был только брак.
Целый год после того, как церковь отказала ей в разводе, Санса отказывалась возвращаться к мужу, мотивируя это тем, что ее несовершеннолетний брат нуждается в ее заботе и советах. Наконец Джон I назначил лорда Вимана Мандерли опекуном лорда Рикарда Старка и приказал Сансе прибыть в столицу. Она была вынуждена подчиниться. С того дня, когда она получила королевский приказ, с ее уст не сорвалось ни единой жалобы, и любой, кто видел ее во время долгого путешествия на юг, смог бы поклясться, что она совершенно счастлива. Только однажды она с улыбкой сказала одной из своих придворных дам: «Еще никогда осужденного преступника не везли на эшафот с такими почестями».
Ей было семнадцать лет.
Ее положение при дворе действительно было блестящим. Дейенерис Таргариен часто говорила о себе, что она «более король, нежели королева», и с облегчением сложила свои представительские обязанности на леди Ланнистер. Санса занималась пирами, балами, турнирами, принимала послов, решала споры между придворными и выбирала ткани для новых платьев королевы. Сохранилась ее оживленная переписка с ювелиром по поводу подарков, которые королева должна была раздать на Новый год. Дейенерис говорила, что боги одарили ее в два раза сильнее, чем прочих правителей Вестероса. У всех у них были Десницы, она же могла похвастаться двумя руками – правой и левой. Несколько раз она передаривала подаренные ей кольца и браслеты Сансе Ланнистер со словами, что будет носить их на левой руке.
Впрочем, и без этих подарков Санса была бы буквально осыпана драгоценностями. Муж отдал ей все доставшиеся ему по наследству украшения королевы Серсеи, один перечень которых занимал два больших листа бумаги – впрочем, Санса тут же заперла их в «резной шкатулке черного дерева» и двадцать лет спустя, так ни разу и не надев, подарила старшей дочери на свадьбу, сопроводив все тем же перечнем. «Убор из семидесяти изумрудов, из которых пять – размером с большой орех», доставшийся ей по наследству от свекрови, она все же время от времени носила, и даже позировала в этих великолепных камнях для «Портрета в парадном платье» (в настоящее время находится в Королевской галерее). Младший брат прислал ей «большой ларь, наполненный речным жемчугом». Ларь, судя по всему, был действительно велик: Санса регулярно появлялась в платьях, расшитых жемчугом, дарила своим придворным дамам жемчужные сетки для волос, преподнесла септе Бейелора в дар большую «Книгу Девы» с переплетом, украшенным «пятьюдесятью продолговатыми жемчужинами, каждая размером с ноготь большого пальца», и, по воспоминаниям ее сына, на ее туалетном столике всегда стояла большая чаша, наполненная жемчугом.
Менее дорогие, но не менее обильные подарки она получала от многочисленных торговцев. Санса Ланнистер была одной из самых красивых и самых богатых женщин своего времени, и каждый ее шаг вызывал волную подражания. Бард, пение которого она похвалила, весь следующий год ежедневно выступал в лучших домах Королевской Гвардии, «не выпуская лютни из рук». Брат прислал ей песцовые шкурки, и она заказала себе из них меховую накидку; только одна скорняжная мастерская у Старых Ворот изготовила двадцать таких накидок, с пометкой «точно как у леди Ланнистер». Купец, который уговаривал ее принять в дар какую-нибудь заморскую диковину, потом мог смело удваивать цену на свой товар; покупателям, удивленным дороговизной, объясняли, что «такую же вещь носит леди Ланнистер». Один бродячий проповедник заклинал ее никогда не есть черного хлеба, «потому что он сразу поднимется в цене, и бедным людям будет его не купить». Поводом для этого послужила одна из прогулок Сансы по городу: ее санки остановились на углу возле лавки пирожника, она попросила сира Роберта Бракса угостить ее пирожком, и тот, гордый вниманием леди, скупил весь товар.
«Мастер из Розби», художник-миниатюрист IV в. п.в., изобразил ее во время одной из таких прогулок: она сидит в больших резных санях, запряженных четверкой белых лошадей, на ней та самая белая меховая накидка, длинные рыжие косы перевиты жемчугом, и у ее ног лежит большой черный пес.
2. «Никого, столь преданного».
Во время этих прогулок по левую руку от Сансы неизменно ехал один человек огромного роста, с лицом, которое заставляло случайных прохожих вздрагивать и призывать богов. Звали его Сандор Клиган.
Леди Ланнистер пришлось бы долго обыскивать все Семь Королевств, чтобы найти второго спутника с такой же дурной репутацией – и это в те времена, когда Правителем Запада был неубедительно оправданный отцеубийца, а на Железном Троне сидел неубедительно освобожденный от клятвы командир Ночного Дозора. Старший брат Клигана, Грегор, во время Мятежа Роберта своими руками убил Эйегона Таргариена, племянника королевы и сводного брата короля. Сам Клиган когда-то был членом Королевской Гвардии, но дезертировал во время Битвы на Черноводной, разбойничал в Речных Землях, где «предал огню и мечу» город Солеварни, однако после тяжелого ранения, оставившего его хромым на левую ногу, он покаялся в своих грехах и даже некоторое время провел в монастыре на Тихом Острове. Оставался он там, впрочем, недолго – в 302 году п.в. он возглавлял осаду Дредфорта.
По ходатайству лорда Старка (точнее – Сансы, которая в этот период заправляла делами своего брата) Клиган получил королевское прощение. Одно время предполагалось, что он снова получит место в Королевской Гвардии, однако когда он вместе с кортежем Сансы Старк вернулся в столицу, грандмейстер Альвин, член малого совета, рекомендовал Джону I отказаться от этой идеи, поскольку «если боги будут так милостивы и дадут королеве потомство, то было бы хорошо иметь в Королевской Гвардии хотя бы двоих рыцарей, при виде которых беременная женщина не рисковала бы скинуть от испуга». Многие члены Королевской Гвардии были отмечены шрамами или ожогами, полученными во время гражданской войны, но Сандор Клиган, лицо которого было страшно обожжено, выделялся даже на их фоне.
Формально Клиганы были знаменосцами Ланнистеров: его дед, псарь лорда Титоса Ланнистера, спас тому жизнь и получил в награду герб и земли. Однако в 302 г. п.в. Сандор Клиган отказался принимать наследство своего старшего брата, и его земли вернулись к Ланнистерам. Не был он и знаменосцем Старков: после завоевания Севера его довольно демонстративно обошли при раздаче земель. Он не был даже рыцарем, что для мужчины его возраста, происхождения и боевого опыта было делом неслыханным. Таким образом, у него не было никаких прав на то, чтобы ехать рядом с леди Ланнистер. Тем не менее, он регулярно сопровождал ее на прогулках. За обедом (завтракала Санса наедине с мужем, а ужинала обычно в обществе королевской четы) он сидел рядом с ней. На ее день наречения он подарил ей черного щенка, с которым Санса не расставалась, даже когда щенок вырос в огромного и довольно злобного пса. (На гербе Клигана были изображены три черные собаки, и сам он был известен под кличкой Пес). В ответ он получил «трех птиц с Летних островов в золотой клетке».
К концу 303г. единственным, что как-то сохраняло репутацию Сансы, было безобразие Клигана. Это, впрочем, не спасало ее от многочисленных упреков: мало кто считал Клигана ее любовником, но очень многие возмущались тем, что она оказывает ему покровительство. Сир Роберт Бракс гневно писал домой, что леди Ланнистер приближает к себе человека, который «если бы не ее милости, не имел бы даже рубашки на теле». Это не было метафорой: в расходной книге Сансы Ланнистер действительно есть запись: «Дюжина рубашек для Сандора Клигана».
Когда по возвращении с охоты Клиган помог Сансе слезть с коня, Бракс громко сказал, что негоже отдавать псу честь, за которую готовы сражаться двадцать лордов. Санса услышала это и сказала, что она не королева, чтобы лорд придерживал ей стремя, а леди подавала воду для умывания, и с того дня обращалась с Браксом очень холодно. Вероятно, знаменитая покупка пирожков была попыткой вернуть ее благосклонность.
Когда лорд и леди Ланнистер гостили в Кракехолле, хозяин замка перед пиром потребовал, чтобы Клиган сел на дальний конец стола, вместе с межевыми рыцарями и слугами. Санса попробовала было возразить, лорд Роланд довольно грубо ответил ей, что «у себя дома она вольна сажать своего пса за стол рядом с собой, но за своим столом он такого не потерпит». На это Санса ответила, что ее отец не запрещал ей кормить собак за ужином и велела Клигану сесть на пол у ее ног, где он и просидел весь пир, причем она руками подавала ему куски со своей тарелки. Это был гораздо более смелый жест, чем кажется с современной точки зрения – обычно из одной тарелки ели молодожены.
В довершение скандала Санса обращалась к Клигану по имени, что в ту формализованную эпоху было недопустимой фамильярностью. Узнав об этом, король попросил ее избрать какую-то более приличную манеру обращения. Санса скромно ответила, что не может ничего придумать, потому что Сандор Клиган – не лорд и не рыцарь. Вероятно, Джону I очень хотелось посоветовать ей не держать при себе человека, который не является ни лордом, ни рыцарем, но он сдержался. Вместо этого он предложил посвятить Клигана в рыцари, чтобы Санса могла, как положено, обращаться к нему «сир». Ее ответ поверг присутствующих в изумление. Санса сказала, что «если бы это зависело от нее, то она с радостью дала бы Сандору Клигану все почести, какие только существуют в королевстве, потому что она не знает никого, столь преданного; однако он не желает посвящения в рыцари, и много раз говорил ей об этом, а она надеется никогда не сделать ничего, что было бы ему неприятно». Увидев выражение лица короля, она добавила, что посвятить Клигана в рыцари можно только насильно или победив его в поединке, однако, она боится, «что ваше величество на этом потеряет десять рыцарей, прежде чем приобретет одного».
Тирион Ланнистер, жена которого только что прилюдно призналась в любви к другому мужчине, попытался сделать вид, что ничего особенно не произошло, и предложил женить Клигана на «какой-нибудь леди», чтобы тот смог именоваться лордом. Санса, очевидно, была не в восторге от этой идеи, но возражать не стала. Видимо, она предполагала, что вряд ли найдется «какая-нибудь леди», согласная выйти за Клигана замуж.
Впрочем, такая леди нашлась довольно быстро, и спустя всего несколько дней Санса объявила, что Сандор Клиган женится на леди Эрмезанде Хейфорд. Это было во всех смыслах потрясающее заявление. Леди Эрмезанда, единственная представительница богатого и знатного дома Хейфорд (один из ее предков был Десницей короля Дейерона), была вдовой Тирека Ланнистера, погибшего во время бунта в Королевской Гавани четыре года назад. Ее брак с Тиреком был заключен, когда ей не было и года. Ее свадьба с Клиганом должна была состояться после ее шестого дня наречения.
Дейенерис была в ярости. Ей, выросшей за Узким морем, многие обычаи Вестероса казались странными, однако ради мира в королевстве она подчинялась им. Но брак пятилетней девочки с тридцатилетним мужчиной, задуманный любовницей этого мужчины для того, чтобы тот смог завладеть землями своей малолетней невесты – это было уже слишком. Дейенерис обрушилась на Сансу с попреками и возмущенно заявила, что если эта позорная свадьба все же состоится, она немедля потребует от Верховного Септона расторжения брака, попирающего все законы божеские и человеческие.
Вряд ли она ожидала того, что последовало за ее гневной речью. Санса потребовала развода с Тирионом Ланнистером. В конце концов, этот брак тоже был заключен для того, чтобы Ланнистеры смогли завладеть ее землями, ее жизнь в то время находилась под угрозой, и она была столь же властна над своими действиями, сколь и пятилетний ребенок, и, наконец, она была «не более женой своему мужу, чем леди Эрмезанда будет своему».
Это, очевидно, было правдой. Спустя годы Санса, в письме своей сестре, написала о Тирионе Ланнистере, что у него множество недостатков, но при этом два неоспоримых достоинства: он платит свои долги и держит свое слово, чего бы ему это не стоило. Когда Санса еще надеялась получить развод от Верховного Септона, она писала ему, что Тирион после свадьбы пообещал ей не требовать от нее выполнения супружеских обязанностей, пока она сама этого не захочет. Таким образом, их брак по необходимости должен был оставаться неосуществленным, потому что «зная себя и свое сердце, я могу с уверенностью сказать, что никогда этого не захочу». Конечно, дать такое обещание испуганной тринадцатилетней девочке – это совсем не то же самое, что выполнить его в отношении красивой семнадцатилетней девушки, однако Тирион Ланнистер, судя по всему, действительно держал свое слово, чего бы ему это ни стоило.
Последующий разговор Дейенерис и Сансы происходил без посторонних, и о его содержании можно догадываться только по дальнейшим событиям. Известная дипломатическая мудрость утверждает, что истинный компромисс в равной степени неприятен обеим сторонам. В таком случае, можно с уверенностью утверждать, что королева и леди Ланнистер достигли компромисса.
Через месяц Сандор Клиган, при большом скоплении народа, женился на леди Эрмезанде Хейфорд. Во время церемонии он опустился на колени, чтобы надеть плащ на свою крошечную жену. На следующий день он по поручению леди Ланнистер уехал на Север, к ее брату. Когда, год спустя, он вернулся в столицу, Санса была на седьмом месяце беременности.
3. Мера за меру.
Все историки сходятся на том, что Герион Ланнистер был рожден Сансой от ее законного мужа. Законность троих ее младших детей – Флориана, Элинор и Бриндена – вызывает куда больше сомнений.
Прямых доказательств, разумеется, ни у кого нет. Все трое были рождены в период, когда Санса открыто была любовницей Клигана, однако она никогда, ни на письме, ни словесно, не подтверждала, что ее дети – бастарды. Тирион Ланнистер также ни разу не пытался оспорить свое отцовство.
Слухи о том, что они – дети Клигана, тем не менее, сопровождали их почти с рождения. Когда рассматривался вопрос о браке Элинор Ланнистер с принцем Рейегаром, грандмейстер Альвин осторожно намекнул королю на возможность того, что леди Элинор рождена не в законном браке. Джон I ответил на это, что «любой, кто желает обвинить мою сестру в нечестии, пусть скажет об этом прямо, и да рассудят нас с ним боги». Намек был ясен, желающих сражаться с королем на судебном поединке не нашлось, Элинор стала принцессой, а тридцать лет спустя – и королевой.
На заседании малого совета лорд Редвин, мастер над кораблями, однажды в пылу спора назвал грандмейстера Флориана «сыном пса и волчицы». Тот, однако, сделал вид, что не понимает намека, и предложил для краткости звать его просто волкодавом.
Во время волнений 351 года один бродячий проповедник «предерзостно утверждал», что королева-мать – «дочь не лорда, но псаря», однако большого распространения этот слух не получил: обвинение в родстве с Ланнистерами было куда более действенным.
Косвенным доказательством может служить то, что оба предполагаемых сына Клигана были в достаточно юном возрасте исключены из наследования: Флориан стал мейстером, а Бринден – септоном. Однако у каждого из них на этот счет было свое объяснение, не затрагивающее репутацию их матери. Флориан с ранних лет проявлял склонность к наукам, обучение в Цитадели было его личным выбором, и мейстерскую цепь он надел по собственному желанию, причем с явной неохотой и исключительно по настоянию матери отложил это решение до того времени, пока у его старшего брата не родился первый сын. Что же до Бриндена, то он был обещан Церкви еще до своего рождения: Санса дала такой обет в знак благодарности за исцеление ее брата Рикарда от тяжелой болезни. В любом случае, ни Флориан, ни Бринден не имели оснований жаловаться на судьбу: первый стал грандмейстером и членом малого совета, второй – Верховным Септоном.
Существует один прижизненный портрет братьев Ланнистеров, выполненный «Мастером из Пентоса» (находится в частной коллекции). При взгляде на изображенных на нем мужчин – зеленоглазый блондин Герион, рыжеволосый гигант Флориан, крючконосый брюнет Бринден – действительно сложно поверить в том, что они сыновья одного отца. Но внешность самого Тириона Ланнистера была настолько оригинальна, что вряд ли кто-то мог бы с уверенностью утверждать, как именно должны выглядеть его дети. Впрочем, для разрешения этого вопроса достаточно было бы взглянуть на его собственных бастардов.
Из своего путешествия за Узкое Море Тирион привез, помимо прочего, проститутку из Браавоса, известную как Морячка, и ее дочь Ланну. Тирион утверждал, что Ланна – дочь его погибшего дяди Гериона, при дворе считали, что это его собственная дочь. У Тириона не было особенных причин скрывать свое отцовство, кроме, разве что, соображений приличия: не слишком удобно представлять свою незаконную дочь своей молодой жене, особенно если они обе – ровесницы. Как бы то ни было, Ланна Хилл вскоре вышла замуж за лорда Клифтона, получила богатое приданое, уехала на Прекрасный остров и более не напоминала о себе.
Морячка осталась жить в Королевской Гавани, в доме, который купил для нее Тирион. Ее прижизненные изображения не сохранились, а отзывы современников о ее внешности были довольно пристрастны. Видимо, она когда-то была хороша собой, но время и нелегкая жизнь оставили на ее лице следы, которые она более-менее успешно пыталась замаскировать косметикой. Она была склонна к меланхолии, но у нее случались вспышки гнева, во время которых ей лучше было не попадаться под руку. Тирион неоднократно приходил на заседания малого совета с подбитым глазом или разбитыми губами.
Неизвестно, когда они стали любовниками. Самая поздняя дата – 306 год, именно тогда родился ее старший сын – Оберин Уотерс. В течение следующих десяти лет на свет появились еще один сын – Бронн, и дочь Пенни. Всех троих Тирион признал своими детьми.
Этот четверной союз вызывал живейший интерес и крайнее негодование современников. Придворный шут как-то сказал королеве Дейенерис, что ее правая рука нынче не знает, что делает левая – на следующий день эту шутку повторял весь город. Тирион Ланнистер составил целую коллекцию карикатур, изображавших его семейную жизнь. Грандмейстер Альвин с горечью писал: «Женщина замужем за одним из самых умных людей Семи королевств и предпочитает ему грубого солдафона. Мужчина женат на первой красавице Вестероса и оставляет ее ради размалеванной старой шлюхи. Воистину, мудро поступил тот, кто запретил брак членам нашего Ордена, ибо более ни в чем так ярко не проявляется глупость человеческая».
Ведя такую жизнь, Санса Ланнистер сильно рисковала. Еще совсем недавно по улицам столицы провели нагую и обритую королеву, искупавшую грех прелюбодеяния. Скажи ее муж хоть слово – и ее ждала та же участь. Но Тирион молчал. Вероятно, это было его способом платить долги.
Что делала Санса все эти десять лет? Говорят, что у счастливых народов не бывает истории, вероятно, то же самое относится к счастливым женщинам. Ее жизнь в этот период была удивительно бедна событиями, казалось, что она занята только тем, что рожает детей, а в перерывах позирует художникам.
Так называемая «западная школа живописи» своим рождением и процветанием обязана Сансе Ланнистер. «Мастер из Ланниспорта» по ее приказу объездил весь Вестерос: Санса скучала по сестре и отправила своего придворного художника в Штормовой Предел за портретом Арьи Баратеон. Впоследствии он с этой же целью ездил в Риверран и Винтерфелл. По дороге он расписал восемнадцать септ, из которых до нашего времени дошло пять, в том числе – шедевр IV в., Септа в Солеварнях.
Во время своих путешествий «Мастер из Ланниспорта» делал множество набросков зданий, людей и пейзажей. Часть этих рисунков была использована при создании знаменитого «Гигантского атласа» (Королевская галерея), над которым трудились десять мастеров-миниатюристов в течение пяти лет. Это была не единственная иллюминированная рукопись, заказанная Сансой: на каждый день наречения своего мужа она дарила ему богато изукрашенную книгу. Тирион говорил, что Сансу больше интересуют рисунки, чем слова, но вряд ли эта шутка отражала истинное положение дел. Сама ли Санса отбирала книги для переписывания, или у нее был хороший советчик – неизвестно, но многие древние рукописи, вроде «Любви королевы Нимерии» или «Жизни четырех королей» сохранились только потому, что были включены в ее библиотеку. Там же хранился единственный полный экземпляр «The Fires of the Freehold», к сожалению, утерянный.
Жизнь Сансы Ланнистер, изображенная на тысяче миниатюр, кажется сплошным праздником. На страницах книг запечатлены турниры, пиры, морские прогулки, пикники под сенью цветущих яблонь, поэтические состязания, игра в снежки и бесчисленные барды – Санса любила музыку и сама прекрасно пела. И везде, на буквицах, колонтитулах, между абзацами, в тысяче вариантов, повторяется один и тот же рисунок: большой черный пес и пестрая птичка, эмблема ее любви.
Эта зачарованная жизнь закончилась в 315 г., когда из Винтерфелла пришли вести о тяжелой болезни лорда Старка. Санса была в ужасе. За время Войны Пяти Королей она лишилась двух братьев и обоих родителей, и мысль о том, что ее младший брат может умереть, была для нее непереносима. Кроме того, лорд Рикард Старк не был женат и у него не было наследников мужского пола. Его смерть с большой долей вероятности означала гражданскую войну на Севере.
Санса целые дни проводила на коленях в септе Бейелора, она пожертвовала Церкви тысячу драконов, надела на статую Матери жемчужное ожерелье и пообещала, что ребенок, которого она носит, будет септоном. После того, как Рикард Старк выздоровел, Санса писала ему, что боги сохранили ему жизнь благодаря обетам, которые она дала.
Слово «обеты» было употреблено во множественном числе, хотя всем было известно только про один – посвятить своего сына Церкви. Видимо, был и второй, и о его содержании догадаться нетрудно. Верховный Септон сказал Сансе, что боги не прислушаются к ее молитвам, пока она не перестанет жить во грехе.
Вскоре после рождения Бриндена Ланнистера умер большой черный пес, которого Сансе подарил Клиган. Сир Роберт Бракс с негодованием писал домой, что «она убивается по собаке так, как иные женщины не плачут по своим детям», но вряд ли она оплакивала только собаку. Санса, как большинство людей того времени, была не только религиозна, но и суеверна, и в смерти своего пса не могла не увидеть знак того, что ее прежняя жизнь кончена.
Неизвестно, впрочем, решилась бы она все-таки расстаться с Клиганом, если бы не леди Эрмезанда.
Эрмезанде Хэйфорд исполнилось шестнадцать лет. Все эти годы она состояла в свите Сансы Ланнистер. В детстве она была очень горда тем, что у нее такой взрослый, высокий и сильный муж. Для ее развлечения Клиган ломал подковы, сгибал пополам золотые монеты и однажды завязал узлом кочергу. Она вышила для него платок, который тот, как велел куртуазный обычай того времени, носил на рукаве, хотя это было довольно кривое рукоделье. Эти идиллия закончилась, когда Эрмезанда повзрослела и поняла характер отношений между Сансой и своим мужем.
Клиган по-прежнему обращался с ней, как с ребенком, но другие рыцари успели заметить, что она выросла в очень миловидную девушку, и донимали ее ухаживаниями, на которые она не знала как отвечать. Ее положение было крайне незавидным: с одной стороны, она невольно оказалась в роли ширмы для любовной связи собственного мужа, с другой – ее статус замужней девственницы привлекал к ней крайне двусмысленное внимание. Кроме того, Клигана многие не любили. Несколько оруженосцев, имена которых история не сохранила, сговорились «наградить пса рогами» и заключили пари: кто первый лишит леди Клиган невинности. Самый предприимчивый (или самый глупый) из них попытался ее изнасиловать, его схватили, и эта история выплыла на свет. После этого рыдающая Эрмезанда объявила, что уезжает в свой замок, и попросила Сансу узнать у Клигана, уедет ли тот вместе с ней.
Неясно, чего в этой просьбе было больше – наивности или точного расчета. Многие знали, что отношения Сансы и Клигана уже не те, что прежде. После рождения сына она каждую ночь приказывала какой-нибудь из своих придворных дам ночевать в ее комнате. Несколько лет спустя она рассказала об этом сестре, и та удивленно спросила, почему Санса просто не запиралась на ночь. Та ответила: «Потому что я всегда могла встать ночью и отодвинуть засов».
Неделю спустя леди Эрмезанда уехала в Хейфорд. Клиган уехал вместе с ней.
Санса не вышла его провожать. У нее с утра была лихорадка, она лежала в постели и попросила задернуть в ее комнате шторы и унести все свечи, кроме маленького огарка, потому что ее беспокоил свет. К вечеру она почувствовала себя лучше и велела служанке расчесать ей волосы. Та заметила у нее седой волос и спросила, нужно ли его выдергивать. «Не надо, - ответила Санса с улыбкой, - пора мне, должно быть, стареть».
Ей было двадцать девять лет.
4. Заря утренняя, заря вечерняя.
После отъезда Клигана Санса попробовала наладить отношения с мужем. В 317 году у нее родилась дочь Джоанна, и все историки сходятся на том, что отцом девочки был Тирион Ланнистер. Однако сближение супругов было недолгим. Тирион был искренне привязан к жене, но явно скучал в ее обществе. Как-то королева Дейенерис сказала ему, что Санса Ланнистер – самая милая женщина при дворе. Тирион ответил: «Слишком милая. Я предпочитаю, чтобы в моих блюдах было меньше меда и больше перца».
Санса не слишком расстроилась, когда ее муж вернулся к Морячке, в которой, на его вкус, было достаточно перца. Тирион за годы брака сумел вызвать в своей жене уважение, но не любовь. Однако в положении соломенной вдовы было слишком много минусов. При дворе Сансу считали распутницей, и теперь, после отъезда Клигана, многие начали претендовать на то, чтобы занять его место. У нее хватало хороших манер и такта, чтобы отражать эти атаки, не теряя достоинства, но ее силы были на исходе. Она воспользовалась известием о скорой свадьбе Рикарда Старка с Еленой Гловер и попросила у королевы разрешения съездить в Винтерфелл.
Поездка по суше заняла бы несколько месяцев, поэтому Санса отправилась в Штормовой Предел, откуда вместе с сестрой и ее мужем доплыла до Белой Гавани. Дорога в Штормовые земли пролегала мимо Хейфорда, и Сансу спросили, будет ли она останавливаться у лорда и леди Клиганов. Она отказалась.
Вскоре после возвращения с Севера она снова отправилась в путь, теперь обогнув Вестерос с другой стороны. Ее сын Флориан захотел учиться в Цитадели, и Санса вместе с ним поплыла в Олдтаун. На обратном пути она заехала в Хайгарден, где жила знаменитая Маргери Тиррелл, трижды королева Вестероса.
Между лордами Простора и двором Сансы Ланнистер существовало вежливое, но упорное соперничество. В течение века Хайгарден формировал вкус Семи Королевств в музыке, литературе, живописи и моде, но в последние десять лет пальма первенства была им частично утрачена и перешла к Утесу Кастерли. Обе стороны делали вид, что относятся друг другу с величайшей любовью и уважением, и всячески стремились затмить противника. Печальный опыт Войны Пяти Королей внушил Сансе отвращение к политике, но она с удовольствием плела интриги против южного двора: переманивала мастеров, перебивала цену на украшения или гобелены (именно таким образом «Ковер из Эшфорда» оказался в Утесе Кастерли) и написала Маргери очаровательное письмо, когда племянник той был побежден на турнире. Со своей стороны Маргери одевала своих служанок в платья, похожие на те, что любила носить леди Ланнистер, и как-то раз отправила ей в подарок собачий ошейник, украшенный драгоценными камнями, «чтобы вы наградили своего преданного слугу». Санса надела ошейник на свою собаку, велела Гаррету из Эшфорда нарисовать пса в этом украшении и отослала портрет в Хайгарден. По ее собственным словам, она любила все игры, «в которых проигравшему не отрубают голову».
Уиллас Тирелл, тогдашний лорд Простора, устроил в честь леди Ланнистер двухнедельные празднества, в том числе турнир, бал, пир, на котором подавали «ветчинные розы и марципановых лебедей», и первое в истории Вестероса театральное представление. Прогуливаясь с ним по розовым садам Хайгардена, Санса как-то спросила, знает ли он о том, что ее когда-то собирались выдать за него замуж. Галантный Уиллас ответил, что знает, и горько сожалеет о том, что этого не случилось, но сама Санса, должно быть, рада, что ей удалось избежать столь скучного брака. «Нет, - ответила она, - я не рада, но и не печалюсь. Я слишком много времени провожу, сожалея о собственных ошибках, чтобы сокрушаться о том, что сделали другие люди». По возвращении в столицу, когда королева расспрашивала ее о впечатлении, которое произвел на нее лорд Тирелл, Санса ответила: «Если бы мне было тринадцать лет, я бы его полюбила».
Ей давно уже не было тринадцать, и человек, которого она любила, походил на Уилласа Тирелла только сильной хромотой.
Почему она любила Сандора Клигана – вопрос, на который не существует ответа. Во всяком случае, не за его красоту. Художники изображали его в основном в профиль, чтобы скрыть шрамы от ожогов, покрывавшие левую сторону его лица, но и на этих картинах и миниатюрах он не слишком хорош собой. Единственное его изображение в фас – фреска «Воин» в септе Утеса Кастерли – было, очевидно, сильно приукрашено. Сам Клиган коротко описал эту фреску как «красивый мальчик подрался с кошкой».
Он был, скорее всего, малограмотен. Свои письма Элинор Ланнистер он, по тогдашнему обычаю, диктовал мейстеру, который, должно быть, сильно их редактировал – Элинор часто жаловалась на то, что он «пишет ей чужими словами». Он мало читал и совсем не писал стихов, что в окружении Сансы было делом неслыханным. Его манера выражаться была довольно грубой, если не сказать больше: в письмах и мемуарах его прямая речь часто передается словами: «и Сандор Клиган на это ответил такое, чего ни один воспитанный человек не может повторить». Трудно представить, как этот угрюмый и прямолинейный человек чувствовал себя при дворе леди Ланнистер, где постоянно происходили поэтические состязания и диспуты о природе любви. Тем не менее, он провел там десять лет, время от времени прерывая изысканные беседы малопристойными замечаниями, и после его отъезда Санса заметно охладела к изящным развлечениям. Вероятно, она, как и ее муж, предпочитала, чтобы в ее блюдах было побольше перца.
Он любил Сансу искренне и, судя по всему, совершенно бескорыстно. Лорд Форрестер писал домой из Королевской Гавани, что встретил Клигана «в том же плаще, в котором тот уехал с Севера», за семь лет до того. Многие осуждали его за брак с леди Эрмезандой, но даже самые злые языки вынуждены были признать, что он не пользовался богатством своей жены. Более того, в первый же год их брака, когда Санса подарила ему золотую пряжку для плаща, он попросил ее «оставить эти побрякушки для его жены». В дальнейшем, когда Санса хотела сделать ему подарок, она преподносила Эрмезанде серьги, кольцо или расшитый золотом пояс. Его, видимо, такое положение дел вполне удовлетворяло.
Он потратил деньги леди Эрмезанды только один раз, на постройку Септы в Солеварнях. Этот резкий, угрюмый человек был, судя по всему, глубоко религиозен. Перед его отъездом в Хейфорд Санса подарила ему иллюминированный молитвенник в кожаном переплете (в настоящее время находится в частной коллекции). По ее просьбе миниатюристы оставили в книге один чистый лист, на котором она своей рукой написала гимн Матери.
Однако, несмотря на внешнее безобразие, скверный характер и страшную репутацию, он умел возбуждать к себе не только неприязнь. Северяне, сражавшиеся вместе с ним при осаде Дредфорда, питали к нему глубокое уважение. Жена, которая была моложе его на двадцать пять лет, искренне его любила. Элинор Ланнистер писала ему трогательные письма, а впоследствии потребовала, чтобы он переехал к ней на Драконий камень. И, наконец, Санса после десяти лет связи, от которой родилось трое детей, боялась, что у нее не хватит решимости запереть от него двери своей спальни.
Впрочем, у нее хватило решимости на то, чтобы не видеться с ним в течение следующих десяти лет.
В 325г. Гаррет из Эшфорда написал свою знаменитую картину «Заря утренняя, заря вечерняя» (Национальная галерея Дорна). Это был его первый опыт в жанре так называемого «аллегорического портрета». На картине были изображены Элинор и Санса Ланнистер, обе с распущенными рыжими волосами, одетые в одинаковые платья: светло-голубое у Элинор, темно-синее у Сансы. Фоном для них служил морской пейзаж: над «утренней зарей» вставало солнце, возле «зари вечерней» оно опускалось в море.
Через несколько месяцев Элинор вышла замуж за принца Рейегара. Это была первая королевская свадьба за последние двадцать пять лет. На площади перед дворцом вращались на вертелах жареные поросята и били два фонтана: из вина и из пива. На следующий день после свадьбы был устроен двухдневный турнир, на котором были посвящены в рыцари Герион Ланнистер и принц Эйегон Мореплаватель. За три дня торжеств принцесса Элинор появлялась в семи разных платьях. Жених и невеста получили столько подарков, что для их хранения во дворце на Драконьем Камне была выделена специальная комната. Также им достались два корабля и драконье яйцо.
Среди многочисленных гостей, съехавшихся на свадьбу, были лорд и леди Клиган.
На третий день празднеств, после того, как жених с невестой покинули пир и удалились в свои покои, Санса попросила у королевы позволения уйти, сказав, что у нее болит голова. Ее дамы собрались уходить вместе с ней, но она разрешила им остаться на пиру, сказав: «мне будет достаточно моих северянок». Имелись в виду леди Карстарк и леди Мандерли. Вернувшись в свои покои, Санса, к удивлению дам, отказалась раздеваться и ложиться спать. Вместо этого она попросила леди Карстарк что-нибудь почитать. Та достала «Любовь королевы Нимерии» и начала читать вслух. Когда она дошла до десятой страницы, дверь распахнулась, и в комнату вошел Сандор Клиган.
Дамы попытались тактично удалиться, но Санса приказала им остаться. Сандор подхватил ее на руки и хотел поцеловать, но она жестом запретила ему. Тогда он вместе с ней сел в большое кресло, стоявшее возле камина, и так они просидели до самого утра. Сначала они разговаривали, но так тихо, что леди Карстарк не могла разобрать ни слова. Потом замолчали. Огонь в камине догорел, в комнате стало темно. Через несколько часов леди Мандерли решила, что Санса заснула, и на цыпочках подошла к креслу. Она увидела, что ее госпожа не спит, но пристально смотрит Клигану в лицо.
Когда за окном стало светать, Санса шепотом сказала Сандору что-то на ухо. Тот кивнул, поцеловал ее (она не противилась) и вышел из комнаты.
Больше они не виделись никогда.
@темы: Ангстовый фик, Флафный фик (романс), ПЛиО
-
-
20.09.2013 в 21:45-
-
20.09.2013 в 21:48-
-
20.09.2013 в 21:52-
-
20.09.2013 в 21:59-
-
20.09.2013 в 22:04-
-
20.09.2013 в 22:13